если я перестану о ней думать.
В пятницу мы работали последний день, после чего закрывались на Рождество - впрочем, на следующее утро мне ещё предстояло уладить кое-какие административные вопросы. День был длинным, но в конце мы с коллегами немного выпили, и это скрасило вечер. Мы обменялись подарками по системе "тайный Санта", и я уехала домой. В последний рабочий день перед Рождеством магазины всё ещё были открыты, но мне там не нужно было почти ничего. Ни семейным, ни религиозным человеком я не была. Я не считала Рождество каким-то глобальным событием - просто дата в календаре. Обычно в этот день я с удовольствием брала на себя обзвон пациентов или, при необходимости, тройную смену. В этом же году моё Рождество должно было сосредоточиться на хороших фильмах, бассейне и подготовке к вылету в Сиэтл - рейс был назначен на второе января нового года.
С такими мыслями я заехала в видеомагазин и выбрала там три фильма наугад. Подъехав к дому, я открыла ящик, чтобы проверить почту. Там были обычные счета и небольшая упаковка размером с компакт-диск. Она была обёрнута в подарочную бумагу, на ней значилось моё имя, и в ящик его положили вручную. Я ощутила, как у меня засосало под ложечкой. Разум зачем-то подсказал мне, что я живу здесь уже три месяца, но ещё ни разу никто не приходил ко мне в гости. Ясно было, что вряд ли это означает начало прекрасной дружбы.
Я снова поймала себя на том, что озираюсь по сторонам. Солнце уже зашло, вокруг было темно и страшно. Кусты и деревья перед домом складывались в самые жуткие очертания. В кроне стоявшего неподалёку дерева манго запищала летучая лисица, и я, подскочив на месте, пулей взлетела по ступенькам крыльца - шёпотом ругаясь про себя, словно ругательства придавали мне мужества.
Я захлопнула дверь за собой, сердце моё колотилось. Я знала, что это очередной "подарок" от моего "воздыхателя", и я не могла отделаться от ощущения, что когда я стояла у почтового ящика, за мной наблюдали. Я ещё раз обыскала весь дом и проверила все замки. Всё было точно таким же, как перед моим уходом. Я открыла дверь на балкон и вышла туда, не включая свет в комнате. Дав глазам привыкнуть к темноте, я вгляделась в улицу. При свете фонарей всё казалось тихим и мирным. Летучая лисица запищала снова, и по коже у меня побежали мурашки. Я вернулась в комнату, заперев за собой балкон.
Я не открывала подарок до самого позднего вечера. Сперва я проверила электронку, удалив одно письмо от МdеS и прочитав одно письмо от Эша. Он писал, что в Кэрнсе бушуют тропические ливни, - сейчас был разгар сезона дождей, - но он уже предвкушал, как будет отмечать Рождество со своими родственниками. Мне и самой предстояло отправиться в путь, но дата вылета, увы, должна была наступить ещё нескоро.
Разобравшись с почтой, я почувствовала, как меня неудержимо влечёт к таинственному подарку. Он был тщательно упакован, и я с тяжёлыми предчувствиями содрала праздничную обёртку. Пожалуй, этого и стоило ждать. Тема получала новое развитие, и зажимы для сосков, пожалуй, были закономерным этапом на пути этого человека к подчинению меня своей воле.
Они были маленькими, размером с сустав моего большого пальца, и соединялись отрезком хромированной цепочки. Выяснилось, что на кромках имеются зубчики, покрытые розовыми вставками - очевидно, чтобы распределить давление от зубчиков на большую площадь. Я опробовала их на участке кожи между большим и указательным пальцем. Оказалось не так уж и больно. Конечно, Грэм надевал на меня зажимы, и воспоминания заставили меня содрогнуться - но это были совсем другие зажимы, и я была уверена, что основной проблемой в данном случае были ассоциации с Грэмом. Мне стало интересно, как будут ощущаться эти - и, не удержавшись, расстегнула-таки блузку и застёжку спереди лифчика.
Может, конечно, это был всего лишь прохладный воздух, но при одной только мысли об этих зажимах я обнаружила, как мои соски твердеют в необъяснимо приятном предвкушении. Я осторожно сомкнула зажимы у себя на сосках, захватывая как можно большую площадь, чтобы распределить давление. Когда зубчики начали вдавливаться в плоть, я зажмурилась. Оказалось не так страшно, как я думала, и всё моё тело словно начало легонько покалывать.
Мне стало интересно, как долго я могу выдержать тупую боль, начавшую растекаться из-под защемлённых сосков. Я взяла ключи и наручники и, повинуясь импульсу, швырнула ключи в соседнюю спальню, не глядя, куда они упали. Сняв с шеи бордовый шёлковый шарфик, я обвязала его вокруг головы, закрыв глаза, после чего защёлкнула на запястьях наручники у себя за спиной. В трещотке браслетов была бесповоротность, которая мгновенно взбудоражила и напугала меня. Я была в плену своей спонтанной импровизации - до тех пор, пока не найду ключи... Сейчас я была жертвой, которую похитили и которая страстно хотела бежать. При мысли об этом между ног у меня тут же намокло. Я не могла поверить сама себе.
Было одновременно волнительно и страшно. В темноте я совершенно сбилась с толку и запуталась - до тех пор, пока не наткнулась на обеденный стол и не сообразила, что где находится. Испытав облегчение при этой мысли, я отвлеклась тем временем на зуд между ног и попыталась нашарить возле себя какой-нибудь предмет, чтобы прижаться к нему и удовлетворить себя. Удивительно, но на нужной высоте так и не нашлось ничего подходящего.
Я двинулась вдоль стены, пока не добралась до дверного проёма в соседнюю комнату, и попробовала потереться о косяк. Меня захлёстывало дикое возбуждение, и от сознания того, что я делаю и как себя веду, я покраснела. Впрочем, идея с дверным косяком оказалась не очень удачной - ёрзая там, как кошка во время течки, я задевала цепь между зажимами на сосках и доставляла себе больше боли, чем удовольствия.

Моя мама обслуживает моих друзей.

Укрощение тёщи

Темная сторона Европы