острая боль, — Нет! Не надо! — но по ее ноге уже бежала теплая влажная дорожка...
Парень прижимал тело невесты к столбу и с силой вгонял свой член в раненое лоно теперь уже молодой женщины. Леня обмякла, потеряв на несколько секунд сознание, но скотч крепко держал ее на Столбе Жертвоприношений, и парень даже не заметил, что насилует бесчувственное тело. Постепенно она пришла в себя и зло посмотрела на него. «Для тебя, значит, я берегла свою честь! Да за что же мне такая судьба досталась, несправедливая!». Однако Лена стала замечать, что размеренные движения члена в ее обновленном теле ей неожиданно приятны. Она попыталась даже двинуть бедрами навстречу сокрушающим ударам, но быстро оставила эту затею.
— Сними маску, — прохрипела она, не узнав собственного голоса.
— Зачем? — спросил парень, не останавливаясь ни на секунду.
Теперь он держал обе ее ноги на весу, широко разведя их в стороны: девушка напоминала лягушку, распластавшуюся в толще воды.
— Я хочу знать, что за мудак лишил меня девственности, — ответила Лена и в упор посмотрела насильнику в глаза.
Парень как-то неловко дернулся и вдруг остановился. Он опустил ее ноги вниз, вытащил член и присел: вся внутренняя поверхность бедер девушки была в крови. Он медленно поднялся и уставился на нее.
— Так значит ты еще... Что ж ты... — он не договорил, и сокрушенно опустил голову.
— Снимай, — твердым голосом сказала Лена и повела бедрами. Ей нестерпимо хотелось продолжения любовной гонки.
Он медленно стащил балаклаву с головы. Лена увидела красное и взмокшее лицо с правильными чертами. Чужое лицо. Незнакомый человек. И если бы не борода и усы, его можно было бы назвать даже симпатичным. Что-то неуловимо знакомое на мгновение промелькнуло перед глазами девушки, но полумрак подвала загнал это воспоминание в тайники памяти. «Это модное увлечение волосатыми подбородками — буэ», в сердцах подумала Лена.
— Я тебя запомнила.Продолжай, — сказала она, — хоть я и не люблю бородатых мужчин, но ты должен закончить... Начатое.
— Что-о?! — опешил парень, и Лена с удовлетворением отметила, что член насильника по-прежнему в боевой форме.
— Насилуй дальше, вот чего! — Лена обхватила ногами бедра парня и рывком придвинула его к себе, — начал, так заканчивай! Все равно, я уже потеряла все самое дорогое, что у меня было... Бедный Димка.
— Ах, бедный Димка?! — вдруг вскричал парень, и неожиданно с силой вошел в нее на всю длину своего органа, — я покажу тебе... Бедного Димку!
Лена вскрикнула и подалась навстречу движениям парня. Боли уже почти не было — лишь горечь утраты, которая постепенно ушла на второй план: парень трахался отменно. Он приблизил к ней свое лицо, и она впилась в его губы поцелуем, высасывая вместе со слюной его язык. Спустя вечность невеста откинулась на мгновение, чтобы перевести дух, и тут она увидела близко его глаза. Этот взгляд! Эти глаза! Не может быть никаких сомнений. Мозаика вдруг сложилась, и все стало на свои места.
— Володя? — робко прошептала девушка, не веря своему озарению, — Володенька? Это ты?
— Конечно он! Это же Володька Кольцов! — вдруг подал голос один из связанных «бандитов», — Ленка, а ты что, его знаешь?
— Володя... Ты живой?! — девушка стиснула его ногами в своих объятиях.
— Ну не мёртвый же, — буркнул Володя, опешив от ее слов, продолжая насиловать девушку, — с чего бы это мне умирать?
— Володенька! Любимый! Любимый! Ты жив! Я не верю своим глазам! Господи, спасибо тебе! Я счастлива! Я так счастлива!
Лена причитала, извиваясь в любовном соитии с тем, кого она уже давно оплакала и похоронила в своем сердце. Она каждой клеточкой тянулась к нему, растворялась в греховном желании первого в ее жизни акта любви, наслаждалась каждым движением ее любимого. Слезы брызнули у нее из глаз, но она не замечала их, только встряхивала головой, чтобы не потерять из виду ее Счастье, ее Радость, ее Любовь...
Повсюду, причудливо отражаясь в нагромождении старых зеркал, двигались обнаженные люди, содрогаясь в пароксизмах греховной страсти. Изображения накладывались друг на друга, переплетались непостижимым образом, и было уже непонятно что это: отражение реальной действительности, возрождение забытой мечты, или материализация неистребимой плотской любви...
Володя не совсем понимал, что происходит, и почему так резко изменилось отношение к нему со стороны его бывшей, которая променяла, в свое время его любовь на богатенькую Димку: он, собственно, взял отпуск и приехал в день ее свадьбы с одной мыслью — отомстить. Но дела давно минувших дней сейчас не очень занимали его: он занимался любовью со своей Еленой Прекрасной (он по-прежнему считал ее своей девушкой, ибо любовь к ней никогда не угасала), и находился на пике удовольствия.
Его движения стали резче, он вонзал свой раскаленный орган до самой матки, благо, развернутые бедра девушки позволяли проникать в нее глубоко. Володя схватил ее ягодицы и сильно сжал их, разведя в стороны. Лена беспрестанно постанывала, глаза ее были закрыты, на ее лице блуждала счастливая улыбка. Ее уже не заботили похотливые взгляды невольных зрителей их соития, которые во всех подробностях следили за развитием событий, молясь лишь об одном: чтобы им высвободили хотя бы одну руку. Володя насаживал на свой кол ее жаждущее разрядки тело и был уже близок к завершению своей миссии в этом зловещем городе, который когда-то отнял у него любимую, как он думал — навсегда.
— Я хранила свое лоно для тебя, любимый, — прошептала Лена, ловя бедрами каждый его удар, каждое прикосновение, — наполни же его своим соком, я жду тебя, Володенька, я так хочу, чтобы...
В это мгновение Володя выгнулся и стал наносить короткие резкие удары, впечатывая девичью попку в их Священный Столб Любви. Горячие струи семени оросили внутреннюю поверхность любовного сосуда, Лена обвила его бедра ногами, и стала давить на его ягодицы, выдаивая его без остатка. Вдруг она сама неожиданно испытала такую волну удовольствия, что поначалу у нее потемнело в глазах. Тело девушки стало биться в конвульсиях, и Володя прижал ее к столбу своим телом, чтобы она в пароксизме наслаждения не причинила себе увечий. Постепенно она успокоилась и открыла глаза. В них светилось неподдельное счастье.
— Развяжи меня, — сказала она.
Володя освободил ее от пут, и она повалилась на пол, увлекая его за собой... Он сидел, привалившись к Столбу Наслаждений, она сидела рядом и прижималась к нему всем телом, укрывшись какой-то из юбок и растирая онемевшие руки. И они поведали своим невольным слушателям, все еще висевшим на Столбах Позора невероятную историю своей разлуки и любви...
— Почему ты удивилась, что я жив? — Володя массировал запястья любимой, с сожалением отмечая наличие синяков, которые приобретали уже лиловый оттенок.
— Потому, что Дима сказал, что ты погиб, — Лена испуганно посмотрела в глаза Володи, словно боясь, что это была правда, — подорвался на бомбе на учениях, когда проходил службу в армии, — шепотом добавила она и сжала его руку.
— На мине, а не на бомбе, — поправил ее Володя и показал на свою ногу: через всю голень шел рваный шрам, — мне вставили титановую пластину и, как видишь, все обошлось. — Володя помолчал. — Вот сука! — в сердцах добавил он, и стукнул кулаком по колену.
— Да, он оказался мудаком, — Лена, прищурившись, зло посмотрела в пространство подвала, — он «похоронил» тебя, чтобы добраться до меня.
— А ты не могла у моих родителей все узнать? — встрепенулся Володя, — они тебя точно бы не обманули!
— Они уже переехали к тому времени в другой город, — устало сказала Лена, — ты разве забыл? Я даже их нового адреса не знала... — Да, верно, переехали, — Володя почесал голову и нахмурился.
— А ты почему перестал писать мне из армии?! — воскликнула Лена, — если ты не погиб совсем?
— Мне Дима прислал письмо, в котором написал, что ты... — Володя нервно сглотнул, — в общем, что ты бросила меня, и ушла к нему.
— Вот сука, — сквозь зубы сказала Лена.
— Да, тот еще гандон...
— И где ты сейчас? Чем занимаешься? — Лена с удовольствием обняла его: чувствительность, наконец, стала возвращаться к ее рукам.
— Я на днях еду служить в... Одну из европейских стран, — замешкавшись, сказал Володя, — по контракту. Квартира, жалование и полное довольствие. Я ведь, так и остался в армии. Что мне было делать на «гражданке»... Без тебя.
— Милый мой, — Лена ласково прижалась к его мускулистой груди, — я теперь никуда тебя одного не отпущу. Я поеду с тобой, — твердо добавила она.
— Ты же, вроде как замужем, — усмехнулся Володя и встал, прислонившись к столбу, — хотя с твоим муженьком мне встретиться, напоследок не помешает. Сказать ему «пару ласковых»...
Он стал торопливо собираться, и когда он уже был почти одет, девушка остановила его.
— Погоди, Володенька, — Лена сидела в его ногах и ласково смотрела на него снизу вверх, — позволь мне еще кое-что... прежде чем мы уберемся отсюда. Я так давно хотела это сделать тебе, что больше ждать просто не в силах... Я так часто представляла это в своих мечтах...
С этими словами Лена расстегнула ширинку на его брюках и робко провела пальчиками по его плоти, которая немедленно отозвалась на ее прикосновения. И она стала ласкать его языком и губами: сначала с того места до которого смогла дотянуться — перекатывая во рту его шарики, наливающиеся соками желания. Потом чуть выше, оставляя влажную дорожку по всему стволу — к головке, которую проглотила целиком и стала с упоением сосать, не оставляя без внимания ни дюйма вновь обретенного тела ее любимого.
— Эй, Ленка! Володька! Может, освободите уже нас? — крикнул «наемник», привязанный к ближайшему столбу, — а потом уже соситесь, сколько влезет!
— Заткнись! — беззлобно ответила невеста и вернулась к прежнему занятию, заглотив член почти до основания, — я вообще тебя не знаю! — невнятно добавила она.
— Васька я... Хренов, — жалобно представился пленник.
— Петр, — сказал второй и присвистнул от удивления: такую «глубокую глотку» он видел только в фильмах для взрослых.
— Бог подаст! — ответил Володя, и, обхватив голову невесты

Сноха и свекр

Подглядел за родственницей

На дне рождения у шефа