дугой, так что мисс Уолсори с трудом удержалась на нём верхом и через миг ощутила, как горячие и мощные струи горячего семени глубоко внутри неё стали наполнять её чрево.
Наверное, сейчас она была на грани помешательства, — её мальчик орошал свои мужским семенем материнскую утробу, когда-то давшее ему жизнь и куда он не должен был никогда возвращаться... О, как же долго и бурно изливался он в неё. Джена чувствовала, как член Джорджа жестко вздрагивая, брызгает горячей спермой где-то глубоко внутри нее. По страшной невообразимой случайности она отняла у своего сына его невинность. О да, она украла у него девственность... Эта мысль была совершенно безумной для разума добропорядочной леди, коей всегда себя считала мисс Уолсори. Из-за злого рока, её любимый сын, впервые познал женскую плоть в глубинах ее материнской женственности. И совсем не чувствуя всей глубины сего страшного поступка, доведенный до исступления, Джордж яростно вгонял свой член, извергающий потоки семени. Неразвращенный невинный юноша, потерявший голову от страсти и похоти, стал мужчиной в горячих объятьях матери. И мисс Уолсори знала, что никогда не простит себя за это.
Она не могла винить в случившемся своего сына. Милый Джордж не смог устоять перед притягательностью её тела, сбитый с толку ужасающим примером своего старшего брата. Разве можно в этом винить его? Нет, в этом была только её вина, была полностью убеждена мисс Уолосри.
Взмокшая, совершенно без сил, в состоянии полуобморока от сознания свершившегося страшного поступка, мисс Уолсори упала на грудь Джорджа, заливаясь слезами.
Мокрые от собственного пота, уставшие и опустошённые, мать и сын лежали в объятиях друг друга. На лице Джорджа блуждала счастливая улыбка...
Мисс Уолсори снова всхлипнула. Нет, ни тени раскаяния не могла она найти на безмятежном лице сына. Её младший сын подарил ей свою невинность и нисколько об этом не жалел.
Мать искренне верила, что утолив свою страсть и похоть, Джордж раскается и упадёт к её ногам, моля о прощении, но этому не суждено было свершиться. И ведь, конечно, она всё готова была ему простить.
Но... она чувствовала, как руки Джорджа медленно гладят её тело, ощупывая её попку и груди... Нет, это совсем не походило на раскаяние сына перед матерью... И к своему вящему ужасу, мисс Уолсори почувствовала, что в её разгоряченном стараниями сына влагалище, мужская плоть Джорджа вновь наполняется любовной силой, наливаясь свежей кровью. Ненасытный мальчик хотел снова вкусить плоть матери.
Она со страхом посмотрела в глаза младшему сыну:
— Джордж...
Джордж уже закатывал в блаженстве глаза:
— О, мама... Я хочу ещё... Вы настоящее блаженство... , — он потянулся к её губам.
Это было настоящим безумием..
Бёдра Джорджа вновь медленно задвигались под ней, мягко, словно, на океанских волнах покачивая женщину на себе. Копьё младшего сына, разжигаемое похотливыми мыслями, быстро восставало, вновь обретало свои исполинские размеры.
— Мама... прости нас... Мы заставили испить невинность Джорджа... — на ухо прошептал ей Саймон, — ты ведь не возненавидишь нас, мама?
Мисс Уолсори совсем забыла про старшего сына. Он уже не держал её рук, хоть мисс Джена и продолжала их так же держать за своей спиной. Она подумала, что с её стороны это самый настоящий самообман. Но так ей легче было принимать происходящее... Если и дальше всё представлять так, что изголодавшие по женской ласке мальчики, силой принуждают её.
Руки Саймона теперь сжимали и мяли её груди, и мисс Уолсори не могла бы сказать, что он это делал нежно или ласково. Скорее грубовато, требовательно и по-хозяйски, как хороший собственник ощупывает вымя своей только что купленной коровы. Да, Саймон тоже вылитый сын своего отца, промелькнуло в её голове.
Может быть, этого не понимали её сыновья, но зато ясно и безропотно осознавала она, — она принадлежит им, своим мальчикам, вся полностью и без остатка. И не было у неё никогда другого смысла в этой жизни.
И быть может поэтому, так безропотно принесла в жертву своим сыновьям и своё пуританское благочестие и своё, тело, послушно отдавшись во власть их плотских и совсем не сыновьих порывов.
— Мама?. — Саймон мягко укусил её за мочку уха, — мама... Вы злитесь на меня?
Потребовалось время, чтобы мисс Уолсори смогла ответить старшему сыну. Любовная мощь Джорджа глубоко в её чреве и бешеная скачка, с которой происходило новое любовное слияние их тел, сбивало дыхание и уже путало мысли. Мисс Уолсори подняла руки и, нащупав позади себя шею Саймона, обхватила её руками и притянула сына к себе..
— Ох... Саймон... , — она снова не удержалась и вскрикнула, когда опять глубоко и резко опустилась на член Джорджа, — Саймон... Разве может мать, не простить своё чадо? Свою... плоть... и свою... кровь... ?
Саймон прижался к ней всем телом. И мисс Уолсори не могла не почувствовать его напряжённую плоть, упёртую в её ягодицу. Его пальцы больно теребили её соски.
Саймон всё теснее буравил её ягодицу своим возбуждённым естеством, — мамаВ водовороте самых противоречивых чувств, она и не заметила, как губы Саймона сменили губы Джорджа. Она долго целовалась с Джорджем.
— Мама... Моя мама... — в страсти шептал Джордж, — я люблю Вас, мама... Я хочу Вашу грудь... Грудь, которая вскормила меня...
И мисс Уолсори склонялась над нетерпеливыми губами младшего сына, отдавая ему свою грудь. Джордж в каком-то исступлении мял сочную плоть ладонями, приникал поочерёдно к каждому соску губами и жадно неистово сосал их. На какое-то время она опять совсем позабыла о старшем сыне..
А Саймон сзади целовал её шею... Его губы спускались ниже, мисс Джена ощущала обжигающие поцелуи на своей спине, потом пояснице. Руки Саймона мяли её ягодицы.
— Брат, прижми маму к себе... , — голос старшего прерывался от возбуждения..
Джордж послушно привлёк маму к себе, так что она уже лежала на нём, и снова впился в её губы поцелуем. Его копьё было глубоко в матери до самого конца, но мисс Уолсори уже не испытывала от этого никакой боли или неудобства. Они замерли так, слившись в единое целое, не прерывая долгого неторопливого сочного поцелуя.
Со всей возможной нежностью и лаской она целовала Джорджа и сейчас больше ни о чём мыслить не хотела, и не могла. Всю жизнь привыкшая слушаться и подчиняться мужчинам, она и сейчас, совершенно беспомощная в сильных руках сыновей, безоговорочно и, как ей казалось, благоразумно, учитывая решительность её сыновей, покорялась душой и телом их похотливым желаниям.
Пальцы Саймона медленно раздвинули её пышные упругие ягодицы. Мисс Уолсори, несмотря на зрелый возраст и богатый жизненный опыт, в плотских утехах была совершенно невинна, чтобы заподозрить в подобных действиях старшего сына какой-то подвох. Да, что там говорить, раньше, за всю свою жизнь, она даже и представить не могла, что мужское достоинство можно взять хотя бы в руки, а не то, что в рот. Или, что можно совершать с мужчиной любовное вне брачное соитие, да ещё и в позе наездницы, словно, распутная грязная шлюха. Подобные мысли ещё совсем недавно не могли у неё вызвать ничего кроме праведного гнева и благочестивого крайнего порицания.
Конечно, сама мисс Уолсори не призналась бы в этом и под самой страшной пыткой, но за одну эту ночь её сыновья в определённом смысле слова «просветили» её так, как ни один из её мужей за всю её жизнь.
Благонравная степенная дама даже не забеспокоилась, когда Саймон, склонившись к самой ей попке и смачно плюнул в самый кружочек её ануса. Признаться, после сегодняшних «познаний» подобное было воспринято мисс Дженой не более, чем очередной извращённой прихотью испорченной натуры Саймона. Кроме того, в данный момент всё внимание мисс Уолсори было обращено на младшего сына. Не заметила она и того, как над её плечом её сыновья украдкой переглянулись... И после этого Джордж заключил её в свои объятия, крепко прижимая тело матери к себе.
Забеспокоилась мисс Уолсори, пожалуй, только тогда, когда почувствовала, как в её анус медленно проникает, по всей видимости, палец Саймона.
Наверное, Джордж понял её беспокойство по её округлившимся глазам, потому как тут же опять обнял маму за шею и снова приник к её губам. Мисс Уолсори не смела прервать этот поцелуй, дабы не обидеть Джорджа и с поистине материнской терпеливостью сносила изощрённую пытку от старшего сына.
Это было настолько грязно и неприлично. Мысли мисс Уолсори заметались, словно, испуганные чайки. Палец Саймона неумолимо вошёл в неё до самого конца, а затем так же медленно вышел и так несколько раз. Несчастной женщине было не столько больно, насколько неприятно и унизительно. Да, разве мыслимо ли такое проделывать с родной матерью? И самое главное, она совсем не могла уразуметь, для чего это вообще Саймон с ней делает? И есть ли границы распущенности и нравственному упадку её старшего сына?
Пальцы Саймона, сжимая плоть матери, вновь широко раздвигают её ягодицы... И снова, мисс Джена чувствует, как обильная слюна орошает её анус... Что бы не задумал Саймон, но он не собирается останавливаться.
А Джордж не даёт ей забыть о себе. Его руки гуляют по её телу. Ласкают и глядят её плоть. Его губы целуют её лицо, находят губы. Бёдра Джорджа вновь мощным рывком вздыбливаются вверх, покачивая мать на любовных волнах... Насаженная на его огромный кол, мисс Уолсори снова на какое-то время забывает о Саймоне.
На миг ей показалось, что её сыновья играют с ней, словно, два кота с бедной глупенькой мышкой... Она подумала об этом, когда Саймон стал опять медленно надавливать на её девственный анус, но уже двумя пальцами..
То, что это были его пальцы, а не член, мисс Уолсори не сомневалась... Размеры мужского достоинства своего старшего сына она уже ясно себе представляла У неё была возможность в бане и узреть эти размеры, и почувствовать. И своим ртом, и своим лоном..
Пальцы Саймона туго, но неумолимо вторгались, преодолевая сопротивление, в её сфинктер и, наверное, если бы они не были так обильно орошены его слюной, мисс Джене сейчас бы пришлось совсем не сладко. Саймон, снова и снова погружал пальцы

Папа — мой первый учитель

Отец

Милая мама