она влажная. Рука между тем двинулась чуть дальше, прокладывая скользкий след к конвульсивно вздрогнувшему клитору. Девушка невольно повела бедрами — то ли чтобы увернуться, то ли повинуясь нахлынувшей горячей волне возбуждения. Места ударов пылали, но жар от тела мужчины, стоявшего сзади, и от плавных движений его пальцев по ее киске привел ее в полное смятение.
— Так уже лучше? — его приторно соблазнительный низкий голос проникал ей под кожу россыпями мурашек по всему телу, — Будешь слушаться, получишь массу удовольствия. Поняла? Поняла, я спрашиваю?
За молчание он наградил ее увесистым шлепком по попе, и Вика, вздрогнув от неожиданности, невольно выпалила «да». Он отпустил цепь, встал сбоку, одна его рука нежно погладила ее небольшие упругие груди, изредка прихватывая чувственные соски, а другая рука снова принялась дразнить ее текущую щелку сзади. Вика была в отчаянии, разрываясь между желанием полностью капитулировать и желанием схватить цепь и придушить ею этого гада.
— Нравится? — холодно поинтересовался он, — Отвечай!
— Нет! — упрямо выпалила она.
— Нет? Что ж... раз ты не понимаешь по-хорошему...
— Виктор, прошу Вас, давайте поговорим... Мы же можем расторгнуть контракт... Я согласна на любые условия! Я готова Вам заплатить, сколько Вы скажете, когда вернете мне память!
— Заплатить мне? — эта мысль явно его позабавила. Он склонился к ее ушку, осторожно убрал мешающую прядь волос с ее щеки, тронул губами шею и мочку, — Как думаешь, кто я?
— Откуда я могу знать? — выдохнула она, невольно разворачивая пылающее лицо навстречу его губам и стараясь не думать о том, что его пальцы медленно трахают ее бессовестно истекающую щелку. — И правда... Откуда... Так какого же черта ты играешь в глупые игры с тем, кого даже не знаешь? Провоцируешь меня, не догадываясь, на что я способен... , — он сделал многозначительную паузу, чтобы она могла осознать сказанное, во время которой не сводил взгляда с ее лица и продолжал истязать сладкой пыткой ее промежность, — Дороги назад нет — ни о каком расторжении речи быть не может. Мы все повязаны. Ты ведь только что подписала человеку смертный приговор... Ты в курсе?
— Я... я... не... я ничего не понимаю... , — зашептала она горячо, в растерянности забывая слова.
— Само собой — ты же ничего не помнишь, но сучкой осталась такой же как прежде — лживой, взбалмошной и вредоносной. Сущность человека никогда не меняется при потере памяти — вот парадокс! А ведь док сейчас вколет твоему обидчику смертельную инъекцию... , — словно дразня ее, как бы между прочим добавил он. — Ты ведь этого добивалась?
— Что... Что за бред? — словно очнулась она и попыталась выпрямиться, но Виктор молниеносно схватил ее за руку, заломил ее за спину и прижал девушку животом и грудью к столу. Она глухо вскрикнула.
— Мне не нужны потаскуны и предатели в личной охране, — его тон сменился с приторно соблазнительного на ядовитый и жестокий.
— Но он... он... , — в панике залепетала Вика.
Пальцы Виктора выскользнули из нее и нежно потеребили клитор. Руку было больно до слез, но между ног все горело от бесстыдства и блаженства, и она никак не могла высвободиться, защититься, увернуться. Пальцы Виктора снова нырнули внутрь.
— Понравилось с ним? Любишь мужланов? — он уже начинал чувствовать, как все у нее внутри сжимается от слабых конвульсий.
— О, Господи! Да ничего не было! Я соврала! — жалобно заплакала она, кусая губы.
— Защищаешь его? — неумолимо и хладнокровно напирал он.
— Я всего лишь хотела, чтобы Вы оставили меня в покое! Ненавижу Вас! Не убивайте его! Он не виноват ни в чем! — зарыдала она, уже не пытаясь сопротивляться.
— Как трогательно... Этого лося еще никто так не защищал, — его пальцы оставили ее влагалище, скользнули вверх и погладили анус. Вика даже не шелохнулась, потому что ужас и неконтролируемое вожделение почти сковали тело.
— Нельзя просто так взять и убить человека, — бормоча уже не так внятно, выдавила из себя она, пытаясь не упустить нить диалога.
— Можно. И убить. И изнасиловать.
Его влажный палец вошел в ее попку и замер. Вика зажмурилась, чтобы сохранить самообладание, но она вынуждена была признать, что его прикосновения просто сносили ей крышу.
— Я правда солгала, — прошептала она жалобно, податливо прогибаясь в пояснице и, кажется, слегка двигая бедрами, — Он меня не трогал...
— Уже не важно, — его палец вышел из попки и снова проложил горячий след по всей и без того пылающей промежности, — Лучше просто наслаждайся...
— Не верю... , — слабо выдохнула она.
Он отпустил ее руку, но ладонью надавил ей на шею, чуть прихватив охапку густых растрепавшихся локонов, чтобы она не могла подняться, а его пальцы продолжали бездушно и безупречно мастерски доводить ее до полного помешательства, одновременно лаская внутри и снаружи. Вика лежала на животе, то прижимая разгоряченные ладони к прохладной столешнице, то пытаясь впиться в нее ногтями. Все ее тело сводила сладкая судорога предвкушения, и она не смела даже пискнуть, закрыла глаза и только тяжело дышала, раскрыв ротик и невольно приподнимая бедра навстречу наслаждению. Она знала, что он наблюдает за каждой ее реакцией. Она знала, что он будет хладнокровен и беспощаден, хоть он и возбужден (его твердый член она чувствовала бедром). И она, черт возьми, почему-то не могла не думать о его члене! Когда Вика начала кончать, Виктор убрал руку с ее шеи, позволяя ей извиваться, как ей заблагорассудится, и она жалко и жалобно постанывала, бессовестно насаживаясь на его пальцы и отчаянно хватая ртом воздух.
— Вставай, — грубо скомандовал он, хотя она еще толком не успела отдышаться, и снова куда-то потянул ее за цепь. Они подошли к окну, смотрящему на беснующийся в плясках и веселье клуб. На гигантском цифровом дисплее она вдруг увидела себя, прижатую Виктором к столу и извивающуюся от движений его руки. В ее теле все еще не прошла дрожь, пульсация и истома от недавнего оргазма, а накативший шок совсем подкосил ей ноги. Она попятилась, но цепь удержала ее как всегда. Растерянно оглядываясь по сторонам, она обнаружила под потолком видео-камеры с несколькими объективами под стеклянными полусферами. Виктор приблизился и отстегнул цепь, которая со звоном упала на пол. Она уставилась в объектив одной из камер, с некоторым запозданием заметив крупный план своего растерянного и ошарашенного лица на экране.
— А теперь ложись на стол на спину, — тоном, не терпящим возражений, приказал он, медленно и невозмутимо закатывая рукава рубашки выше локтя.
— Нет... нет... Не надо... Пожалуйста...
Виктор не проронил ни слова, он просто медленно наступал на нее, а она невольно пятилась обратно к столу, пока не уперлась в него ногами и не присела на край, потеряв равновесие. Она тут же резко вскочила, развернулась, оступилась на тонких шпильках, сбросила туфельки и скользнула от него в сторону, чтобы укрыться за тем же столом и, возможно, выиграть время, но он ловко поймал ее за руку и вернул на место, вжимая ее в жесткий край столешницы бедрами и обхватывая рукой за шею. Вика упиралась кулаками в его грудь, вертелась и пыталась оторвать от себя его руки. Она чувствовала животом его эрегированный член, но удары его сердца были ровными и дыхание спокойным, а ее силы были на исходе, даже сказать ей уже было нечего. Кажется, она проиграла — у нее нет ни шанса, чтобы отговорить его или разжалобить. Так, может, к черту все? Снова его губы дышали и пылали в опасной близости с ее губами, но теперь она уже знала, что он всего лишь ее дразнит. Только ей все равно хотелось ему верить — до абсурда! Они точно были знакомы раньше, потому что он...
Он вдруг жестко оттянул назад ее голову, держа за пышную копну волос и заставляя откинуться спиной на стол. Ее бедра раздвинулись под натиском его тела, ступни оторвались от пола, и она совсем потеряла равновесие.
— Обещаю не делать тебе очень больно и не колоть никаких препаратов, если полностью подчинишься, — на некоторое время они замерли, нависнув над столом, и Вике пришлось обхватить насильника руками за плечи, чтобы все-таки не уступить ему и не лечь. В голове мелькали мысли, одна безумнее другой, но тут же испарялись. Силы таяли с каждой секундой, в теле возрастала внутренняя дрожь. В какой-то миг она просто сдалась, поддавшись минутной слабости или вымотавшись, и позволила ему уложить себя, обреченно уронив руки на стол. Виктор окинул ее жадным взглядом, медленно спустил с ее стройных ножек чулки, погладил по нежной коже внутренней стороны бедра. Его самодовольная хищная улыбочка заставила ее поежиться от ясного ощущения собственного падения.
— Не сопротивляйся, и все будет хорошо... , — словно заклинание повторил он.
Вика прошлась взглядом по потолку и обнаружила еще одну камеру прямо над собой. На миг ей показалось, что она сейчас потеряет сознание, но она задышала чаще и отвела глаза, снова стараясь выгнать из головы все мысли. Виктор поднял с пола цепь, медленно приблизился, обходя стол кругом, и пристегнул один ее конец к кольцу левого кожаного браслета. Затем он пропустил цепь под стол, окрутив ею левую ножку стола, протянул ее к правой ножке, зацепил, натянул и пристегнул свободный конец цепи к правой руке. Вика сжала кулаки и попыталась вырваться — инстинктивно, конечно, потому что прекрасно понимала, что это совершенно бесполезно. Виктор стоял где-то сзади, и она закинула назад голову, чтобы его увидеть. Он навис над нею, их взгляды встретились, и он в очередной раз обезоружил ее своей губительно обольстительной улыбкой, а затем ласково погладил ее щеку, плечи и красиво разложил волосы ореолом вокруг ее головы. С соседнего стола он взял широкий короткий ремень с пряжкой и резко шлепнул им по собственной ладони, словно пробуя на прочность. Вика вздрогнула. — Мне не хотелось бы полностью тебя обездвиживать. Хочу видеть, как ты станешь извиваться...
Виктор подошел к столу сбоку и нежно погладил ее грудь, медленно водя чуткими пальцами вокруг соска и иногда слегка его задевая. Вика часто и судорожно дышала, в любой момент ожидая удара и напрягая руки, но молодой

Ах, Куба!

Второй день в подчинении

Дырка по имени Оля