сохранять свою классную фигуру. Потом пришла осень. Мы все учились. Конечно, собирались и гулянки устраивали. Но уже не в садике, а в саунах, или дома у кого. Моя мама была интеллигентной женщиной и конечно никогда бы не согласилась поехать с пацанами в сауну или ещё раз пустить их к себе домой. Да и летом, когда мы пытались вытащить её с нами на отдыхаловку. Она чётко дала понять, что об этом и речи быть не может, что бы она присоединилась к компании подростков и проводила с ними какое-то время. Она была взрослой интеллигентной и образованной женщиной и делать в кругу подростков, как она считала, ей видите ли, было нечего. Но давать в кустах десятерым пацанам ей это совсем не мешало.
На следующий год садик уже закрыли и мы там не собирались. Да и вообще секса с мамой больше не у кого из пацанов не было. Хотя все пацаны, всегда, когда её видели, прекрасно, с нескрываемым удовольствием, вспоминали, что они с ней в садике вытворяли. Мама тоже приветливо здоровалась с ними.
О моём сексе с ней и речи быть не могло. Мама пусть хоть и была интеллигентной медицинской блядью. У которой, как говорили пацаны, к концу лета, хуй к жопе подносишь, она сама навстречу раскрывается. Но семья и семейные каноны, устои и традиции для неё всегда были превыше всего. Ко мне она относилась, как к взрослому. И судя по её ко мне отношению, я должен был понимать, что её поведение — это нормально. Такая жизнь. Что типа все женщины ебутся. Просто кто-то больше. Кто-то меньше. Кто-то скромнее, кто-то развратнее. И в любые времена смешно было бы подумать, что бы женщина занималась сексом, только для продолжения рода.

Давно мечтал…

Подглядел за родственницей

Послушная девочка брата