фаллос и прикрыть ладонью хоть и большой! — подумала я про себя, — но ладони точно большие! Томкина грудь явно пропадет в таких объятиях, а моя? Вряд ли... Я уперла в его обнаженную грудь рукой, не дав подняться. А увидев расширяющиеся от неожиданности и страха глаза, приложила палец к губам: — Тс-с-с... — тихо произнесла я. — ... — согласно закивал он, а я с горечью увидела как «сдувается» только что твердый как сталь «молодец». — Давай поиграем вместе? — предложила я, — ты посмотришь, как это делаю я, а я наслажусь, твоей «игрой»! Согласен? — Д... да... — выдавил он с трудом. — Только, чур! Смотреть, но не трогать! — твердо предупредила его, хотя у самой промежность прямо запылала и я почувствовала, как там стало влажно. — ... — Стас опять закивал...
Встав и отступив на шаг, я медленно завела руки назад и, потянув за тесёмочки, легко стащила лифчик. Мои груди весело колыхнулись, празднуя свободу. Всё же ходить в тесном лифчике утомительно, да и на коже долго остаются следы. Погладив и помяв свои прелести, я с удовольствием узрела, как «феникс восстаёт из пепла»! Стасик сидел, забыв про наш уговор, пожирая взглядом открывшиеся ему две больших сиськи. — Хочешь потрогать? — я чуть наклонилась и движением тела заставила их покачиваться. — Да! — чуть не заорал он, но вовремя спохватившись, понизил голос. — ... — отрицательно помотала я перед его носом, пальцем, — только смотреть... И не забывай работать. Работа сделала из обезьяны человека, — выразительно глянув на его торчащий член. Три пальца мгновенно обхватили ствол и замелькали в энергичном движении: вверх-вниз; вверх-вниз... А глаза неотрывно смотрели на меня, ожидая дальнейшего развития событий. И они не заставили себя ждать. Повернувшись к нему спиной, одним плавным движением стянула с себя трусики, и призывно помахав ему попкой... Дав насладиться увиденным, ещё и развела в стороны небольшие, но упруго-круглые ягодицы, продемонстрировав свои прелести.
— Ох... — не выдержал напряжения Стас, а пальцы замелькали в убыстряющемся темпе. — Не торопись... А то кончишь раньше времени... — тормознула я его порыв. Остановив руку и раскрыв глаза так широко, как только мог, он облизал пересохшие губы и выдавил: — А ты сама... Если честно я не поняла, что он имел в виду так, как уже поворачивалась к нему «парадной» стороной и усаживалась на корточки, максимально широко раздвинув ноги. Мне не надо было смотреть вниз, я и так знала, что буду делать и как. Первыми были груди. — Ох уж эти мои дыньки... — подумала я. Наедине сама с собой я иногда их так называла, но попробуй такое сказать кто другой! «Девятый вал» Айвазовского ему покажется легкой качкой... Я провела руками сверху вниз и сжала выпирающие прелести. Сидеть на корточках и одновременно ласкать себя, да с широко разведёнными в стороны коленками удовольствие сомнительное. Вспомнив, что позади меня в полуметре торчит дерево, придвинулась к нему и, упершись спиной, счастливо выдохнула. Аплодисментов не последовало, Стас опять впал в ступор, играя в «гляделки». Радовало что «кино» заставляет его вставший член напрягаться и «лезть из кожи вон». Тот чуть подергивался, а крайняя плоть сползала всё ниже, оголяя «шляпку грибочка».
— Вот повезёт девке, которой он достанется, — с сожалением подумала я. А руки делали свою «работу», потискав и размяв дыньки, переключились на соски. С ними у меня то же не всё ладно. Они у меня по новой квалификации: втянутые, скрывающиеся; и очень маленькие как горошины. В обычном состоянии они чуть выступают вовне, но вот если их «раздразнить», то, выпячиваются наружу. Но сегодня день сюрпризов... Ещё поглаживая груди, я почувствовала, как они набухли и, притронувшись, поняла что сосочки, даже без ласки покинув «норку», бесстрашно выпирали вперёд. — Во дела! Мужу приходилось иногда до пяти минут их ласкать, чтобы они «воспряли». А тут «духом божием» от одного только взгляда... И, вообще, то, что я сейчас делаю, для меня большое исключение. Я примерная жена. За всё время замужества — почти двадцать лет, я всего два раза имела роман на стороне, да и то один, как сейчас у благоверного... Дальше ласк и не дошло... Но тяжелые времена, предполагают трудные решения.
Сжимаю соски так, что они побелели и сама охаю от приступа желания к этому мальчику. А он уже дышит, как паровоз, а член аж дрожит от возбуждения. Если я его доведу до эякуляции без физического контакта, это будет моё первое достижение такого рода. Ослабив сжатие, начинаю перекатывать свои «изюминки» между пальчиками. Хорошо то как... Аж коленки дрожат, а низ живота затвердел, внутри потеплело. Оттягиваю их вперёд и резко отпускаю... — Да-а... — по-моему, кричу вслух... — все, хватит, а то мой кавалер заскучает! Одна рука ложится под дыньками, приподнимая их и сжимая вместе, а вторая «змеёй-искусительницей» ползёт по животу, вниз. Поглаживая и слегка массируя тело. — Вот и лобок... — подумала я, ощутив под пальцами узкую полоску коротких волосиков, — хоть и не нравится мне бриться, но без этого летом никак. Купальник не наденешь, будет везде торчать черная поросль!
Указательный и безымянный пальцы привычно разошлись в стороны, образуя перевернутую букву «V», а средний приподнялся. Пропустив между собой эрогенный «звоночек», прошлись, приглаживая губки, те, которые внизу... И в это время средний опустился на клитор, с силой придавив его, одновременно «зарывшись» между нежной розовой плотью. — Ох-х... — не сдержала стон, чувствуя, как набухает и просится наружу заветный бугорок, но поняла, что поспешила. Не сказать, будто там было сухо, как в Сахаре, но вот нормального скольжения не получилось. Продолжив движение руки вниз, плавно меняю направление и вот я уже облизываю свои восхитительные пальчики, выражая восторг и вожделение. (Дома я бы просто помазала там кремом, но в лесу его нет)! И быстрое движение вниз. С пальцев аж капает и вот уже два пальчика «наезжают» на восставший похотник. Массируя и оглаживая и увлажняя его. Опять вверх, чуть надавить на лобок и вниз... Образовавшаяся складочка нежной волной проходит по клитору, доставляя незабываемые ощущения. И снова вверх-вниз, и опять повторение привычного маршрута. В глазах туман, губы прикушены... и там, наконец, становится совсем мокро...— Да как же мне хорошо... Вспоминаю про Стаса. Смотрю, разгоняя мглу перед глазами: — Дрочит, ещё как мастурбирует! Энергично, привычно! Пальцы просто мелькают... Ну и пусть «радуется», заслужил, да и мне его помощь понадобится скоро... — мысли мелькают в голове, а рука продолжает «работу» довольно громко причмокивая. Вот уже средний пальчик проваливается в вагину. Пока только чуть-чуть на одну фалангу, но мне сейчас и этого много! Тщетно пытаюсь сдержать стоны. Тело выгибается дугой, теперь только голова упирается в ствол дерева. Неровности коры больно впиваются в кожу, но мне не до неё! Какая боль, меня сейчас переполняет другое чувство... Животик словно живёт своей жизнью. Напрягается, ритмично сокращая мышцы, а теплый комок внутри превратился в жаркий шар! Сейчас бы ещё язычком там поласкать... От этой мысли и уже двух пальчиков хозяйничающих во влагалище становится совсем хорошо... Теперь из меня течёт... Вот ведь напасть... Сквозь муть в глазах вижу, как бешено, двигается рука юноши... И вот апофеоз! Он задергался. Зарычал, как зверь и струя семени вылетает почти на полметра вверх. А член все выплескивает, отстреливая живительную влагу, впрочем, меньше и ниже. Тут и мне подкатило... Спазмы рвут тело на части. Хочется кричать от восторга, но я до боли сжимаю зубы, давясь торжествующим ором. Всхлипы и стоны заполняют полянку, отражаясь от деревьев, и приносятся к нам отовсюду.
В изнеможении сползаю по стволу вниз, подрагивающее тело со стоном садится на теплую землю. Стас то же расслабился, только чуть подрагивают мышцы ног и голова. Умиротворение написано на лице, хотя глаза всё ещё следят за мной. Сидим, отдыхаем... Время бежит неумолимо. Пора возвращаться, а то вдруг Тома проснётся, объясняй ей потом «что ты не верблюд». Поднимаюсь на дрожащих ногах, с трудом нагибаюсь, подбирая свой купальник. Натягиваю трусики. Хорошо, что они ещё влажные, а то мокрое пятно было бы хорошо видно. — Я надеюсь, ты будешь молчать?! Ведь иначе, продолжения не будет! — ... — кивает он с энтузиазмом, как будто бы только что меня трахнул, — конечно, тётя Катя, я же понимаю... — Чтобы ты ещё понимал! — думаю про себя, завязывая лифчик, — я пойду первой, а ты потом, позже... Разворачиваюсь спиной и быстро ухожу, как преступник с места преступления. Уже отойдя на двадцать шагов, оборачиваюсь, и вижу только ветки кустов и деревья. — А не поторопилась ли я? — стучит в голове.
* * * Я вернулась вовремя как раз успела дойти до воды и обмыться. Уже возвращаясь и вытираясь полотенцем, увидела встающую Тому. Она недоуменно осмотрелась: — Я что уснула? — Дрыхла как сурок! — И сколько? — Ну, с час, наверное... — А где Стасик? — Пошёл прогуляться вдоль берега, возможно, в лес... — Что-то у меня голова дурная, — встряхнула Тома копной волос. — На солнце спать вредно! Так можно и обгореть... — отпустила я шпильку. Она стала осматриваться. Помятое после сна лицо, Обвислые груди, живот в складках, целлюлит на ляжках... — И что мой в ней нашёл? — подумала я, у меня вон, — накаченный живот, дыньки купальник рвут, стройная и миниатюрная до невозможности!
— Слушай, — прервала она мои мысли, — есть хочется... Эти, — она кивнула в сторону озерка, — когда приедут? — Да не знаю, но вот есть, точно хочется... И Стаса нет. Костер развести некому... Всё приходится самим, без мужиков делать, — посетовала я. — Ты давай картоху чисти, а я костром займусь... Через полчаса у нас уже всё везде фыркало, шипело, булькало, и по берегу тянулся обалденный запах варёной картошки и свежезаваренного чая. Тут же, как по волшебству появился Стас и зазвонил телефон. Отрядив Стаса в «печники», ответила на звонок. Довольный голос мужа сообщил: «У нас клёв. Рыба прёт! Приедем поздно...», и бросил трубку. — Слышь, подруга, — позвала я Тому, — эти рыбоёбы приедут поздно, у них клёв. Шашлыки делать и жрать

Бутылочка на желания

Папа — мой первый учитель

Как жена «экстримнулась»