шепотом сообщила Света. — Срочно...
Анатолий Евгеньевич пробормотал какое-то ругательство и поднялся с колен.
Таня судорожно поправила платье и встала с кресла.
— Мы сообщим вам о нашем решении, — буркнул он через плечо, тяжело опершись на стол.
— До свидания, — с ехидной ухмылкой бросила ей в спину секретарша...
* * *
— Толик, меня не интересует, где и с кем ты развлекаешься, — голос жены звенел как остывший металл, — но я тебя, кажется, предупреждала — если я об этом узнаю...
В трубке раздались короткие гудки. Анатолий Евгеньевич медленно вытер галстуком пот со лба.
— Сучка...
* * *
— Сереженька...
— Да, мам? — он заглянул в комнату слишком быстро. Ей даже показалось, что сын все время, пока она искала фотографию, стоял за дверью.
— Я должна... — она попыталась встать, но тут же закашлялась.
— Лежи, лежи, — он придержал ее плечи, но в глаза не посмотрел.
— Я должна... рассказать тебе... — тяжело дыша и вытирая выступившую на губах кровь, она протянула ему руку с зажатой в ней старой фотографией.
Он принял из ее рук изображение молоденькой худенькой девушки с длинной темно-русой косой и красивыми светлыми глазами.
— Это твоя мама... — задыхаясь, произнесла женщина.
— Ты моя мама, — твердо возразил Сергей и поджал губы.
Она мотнула головой и в изнеможении повалилась на подушки.
— Не я... я не могу...
— Мать не та, кто родила... — он не договорил и отвернулся, чтобы скрыть вдруг выступившие на глазах слезы.
— Это твоя мама... — словно в бреду проговорила женщина. — Таня... Колосова...
— К... как? — переспросил он и схватил последнюю ампулу из коробочки, что стояла на тумбочке у кровати.
— Колосова... — он старался сдержать дрожь в руках, набирая шприц. — Ей было всего девятнадцать... Она не смогла поступить... и устроилась на завод... завод дал ей комнату здесь... мы были соседками... — сын затянул жгут на ее плече. — Она стала встречаться с этим Толиком... а он... когда она поняла, что беременна, он ее бросил... а она ему даже не сказала... я предложила ей... в общем, чтобы ребенка записали на меня...
— А она? — Сергей хмурился, давя на непослушный поршень.
— Во время родов... у нее открылось кровотечение... Ее не смогли... спасти... — больная задышала ровнее, и последние слова скрутились в тугой жгут.
— Спи, мам...
Он долго сидел в кухне с зеркалом и фотографией. Сходство действительно есть. Но кто же тогда этот Толик?..
* * *
— Ты меня звал? — девушка застыла в дверях кабинета.
Жалюзи были опущены, на столе стояла большая ваза с фруктами, а Сергей разливал дорогое шампанское по высоким дежурным фужерам.
— Что-то случилось? — Таня прикрыла за собой дверь и вдруг ощутила его руку на своей талии.
Он мягко развернул ее к себе лицом. На ее щечках показался румянец. Он сделал глоток из фужера, который держал в другой руке и прильнул к ее губам. Кисловатая колючая жидкость проникла в ее рот вместе с его языком, и ноги у нее подкосились.
— Я люблю тебя, — прошептал он прямо ей в рот и прижал ее к себе — крепко и нежно.
Как они оказались стоящими у стола, как он поднял ее юбку, как спустил трусики, она не помнила. Не помнила она и того, как он уложил ее животом на стол, как вошел. На самом деле в чувство ее привела только первая теплая волна, поднявшаяся снизу живота и медленно накрывшая все ее тело. Во второй волне она уже чувствовала мелкие искорки, приятными щекотками пробегавшие по коже. А от третьей она уже билась в судорогах, выгибалась под ним, стараясь дотянуться до его губ. Но он был так недостижимо далек, что всякий раз она снова валилась на стол, царапая его ногтями в исступлении...
— Завтра ты встречаешься с его женой, — он отхлебнул еще шампанского.
Таня в одной блузке сидела на полу у его ног и нежно перебирала пальчиками темные завитки волос у него в паху.
— Что мне ей сказать?
— Ничего, просто забери сверток с деньгами. Утром я назначу место...
— Хорошо...
* * *
— Неужели ты думала, сучка, что моя жена не в курсе? — от звонкой пощечины ее голова дернулась назад. — На что ты рассчитывала? Шлюха подзаборная! — следующий удар пришелся по животу.
Девушка согнулась бы пополам, если бы стояла на полу, а не висела на крюку за связанные за спиной руки. Поэтому повела она себя, как повела бы любая боксерская груша — качнулась от ударившего ее человека.
— Ты ведь не одна это все затеяла, да? Скажи, кто был с тобой? Кто все это придумал? — он схватил ее щеки, стянутые липкой лентой, двумя пальцами и поднял ее лицо к себе.
Но она мотнула головой.
Анатолий Евгеньевич дрожащей окровавленной рукой промокнул пот со лба галстуком:
— Кончайте... — он развернулся и вышел, плотно прикрыв за собой тяжелую металлическую дверь...
* * *
— Да, работал у нас тут комсоргом... Да, точно... бабник был еще тот...
— А о его детях что-то знаете?
— Дети?... Нет, о детях ничего не знаю... хотя были дамочки, ходили к нему, угрожали, алиментов требовали... Вот только когда он женился на дочке секретаря парткома, все эти дамочки сюда таскаться перестали...
— А Таню Колосову помните?
— Еще бы... хорошая девка была... нравилась она мне. Только вот носилась с этим Толиком, как дурень с писаной торбой. И одна ведь не замечала, что он кроме нее еще с тремя крутил. И с дочкой того партийца...
— Ну, что ж, спасибо...
— Эй, парень! Если найдешь его, дай мне знать...
— Договорились

Директор отымел подчиненную во все…

Клубника со сливками

Отец