Вот он и держит её в темнице, к добровольному согласию склоняет.
— Где? Где мне его найти? Укажи дорогу, Яга! — воскликнул царевич, вскакивая.
— Погоди, Ваня! Сядь! — ведьма опять указала ему на лавку. — Ну, придёшь ты к нему и что?
— Как что?! — Иван с изумлением уставился на Ягу. — Дам в лобешник и дело с концом! — для наглядности он выставил громадный кулак.
— Ой, и дурак ты, Ваня, ой и дурак, — Яга покачала головой. — Ты что ж думаешь, скелет он доходящий? Вот всегда вы, люди, всё с ног на голову оборачиваете, про нас хрень всякую выдумываете. Меня старухой окрестили, дескать, сижу тут, добрых молодцев в печь засаживаю. Будто и делать мне больше нечего, — Яга скорчила недовольную гримасу. — Обидно даже! Да Кощей-то, Ваня, покрепче тебя, удальца, будет. И красавец, каких свет мало видал. Э, вот во хвранцузском королевстве лицедей такой есть, Аленом Делоном кличут. Сейчас-то он, конечно, поизносился, а вот в лучшие его годы — Кощей, ну, просто вылитый. Так что надо умеючи действовать, а не с дурной башки. А так, не ровён час, сам голову потеряешь.
— Это как же? — Иван выжидательно уставился на неё.
— Так, эээ... погоди, я подумаю, — Яга заходила взад-вперёд, то и дело хлопая себя по голове.
Через какое-то время молвила:
— Попробуем Лешего допытать, где смерть Кощеева спрятана, — она усмехнулась и кокетливо поправив складки юбки, призналась: — У меня свидание с ним сегодня. За ласки мои да прелести он всё выложит. А что он хоть что-то да знает, ты даже не сомневайся. Вон, — она кивнула в сторону тарелки, висящей на стене, — вчера в Сорокиных новостях сообщили, что он у нас самый умный в чаще: что, где и когда — всё знает. А Сорока не врёт. Уж поверь мне.
Тонкая кисть с наманикюренными золотом ногтями легла ему на плечо.
— Так что давай-ка, Иван царевич, полезай на полати, сиди тихо, точно мышь, и всё примечай. Я, сам понимаешь, в пылу страсти, могу и пропустить что-то. А ты всё, всё запомни, что Леший говорить будет.
Делать нечего, полез Иван на полати. Согнувшись в три погибели, забился в самую глубину, затаился. А Яга тем временем сняла платок с головы. Роскошные рыжие волосы шикарной гривой хлынули по плечам. Царевич аж чуть не вскочил от удивления: не ожидал он такой красоты от Бабы Яги.
Долго ли, коротко ли, изба закудахтала, заплясала, и на пороге появился мужик в тулупе. Мужик, как мужик — ничего особенного. Лысоват, полноват, невысок. На купца средней руки похож.
— Лешинька, голубчик мой, — стала ластиться к нему ведьма, прижимаясь пышной грудью.
— Кхм, — мужик, глядя на неё масляными глазками-пуговками, хлопнул её по пухлому заду, — погоди, тулупишко сниму.
— Снимай! Снимай, сердешный! — Яга помогла ему снять тулуп.
— Стой-ка, — Леший насторожился, строго взглянул на неё, принюхался: — А ты одна ли? Что-то мне, вроде, дух чужой в ноздри ударил.
— Ой, да... — Яга всплеснула руками, — парфюм новый у кикиморы купила, там, в столице, сказывают, все так пахнут. «Красная зоренька» называется. Вот, понюхай.
И она прижалась белой шеей к его носу.
Леший довольно заурчал и уткнул лицо в груди, выпиравшие из глубокого выреза блузки.
— Ох, и духмяная ты баба, Ягусенька! — признался он, обнимая её ниже спины.
— Погоди, — захихикала Яга, — а закусить-то как же? У меня уж стол накрыт. Щи и холодец твои любимые.
— Холодец с хреном? — уточнил Леший.
— С хреном, — Яга весело улыбалась, кокетливо сверкая глазами.
— Ну, не знаю, — Леший усмехнулся, — эх, кабы тебя с холодцом совместить можно было! — он громко заржал.
— Садись, садись, сладкий мой, — Яга подвела его к роскошному столу, усадила на лавку. — Вот, закуси с дороги. Небось, устал ты? А мне много твоей силы нужно! — она вновь захихикала, потряхивая грудями, которые едва ли не вываливались из глубокого декольте.
— Ну, не сомневайся! — с ухмылкой успокоил лесовик. — Меня в этом деле никто не переплюнет: отымею так, что кричать станешь, изба запляшет.
И он опять загоготал.
— Не сомневаюсь, не сомневаюсь, Лешинька.
Яга стала угощать гостя, а он усадил её к себе на колени и лапал, то и дело прикладываясь губами к её груди. Яга же хихикала, поёрзывала на нём, приобнимая, покусывала его ухо. Иван — парень опытный — хоть под столом и не видно было, сообразил, что вторая рука Лешего не скучала. Она шарила под юбкой красавицы-Яги. Вскоре ведьма стала томно постанывать, плавно двигать широким задом и вдруг, вскрикнув, упала на грудь любовника, привалившись головой к его плечу.
— Ну, всё, всё, — он встряхнул её. — Я поужинал. Теперь давай мне сладенькое, — его круглое лицо расплылось в сладострастной ухмылке.
С этими словами он сдвинул в сторону чашки да миски, усадил ведьму на стол.
И тут Иван стукнулся головой о потолок от изумления: когда Леший спустил свои штаны, оказалось, что здоровенная его палица, торчащая вверх и раздутая, превосходит всякое воображение. «Неужто эта елдовина войдёт в ведьму? — с сомнением подумал Иван. — Порвёт, как есть порвёт! Эх, жаль бабу! Красавица же... «.
Однако, задрав Яге юбку, Леший спокойно, без всяких промедлений, насадил ведьму на себя. И тут началось такое, что Ивана на полатях подбрасывало. Изба ходуном ходила.
— Ооо, Лешинькаааа, — стонала Яга, раздвинув бёдра и вцепившись руками в край стола, — а вот ты мне давеча про Кощея говорил...
— Что... говорил... то? — переспрашивал лесовик, раскачиваясь между белыми широкими бёдрами ведьмы.
Его руки в этот момент разминали шикарные женские груди с крупными, как спелая малина, сосками. Закрывая глаза, откидывая назад голову с растрепавшейся огненной гривой, Яга не забывала о своём обещании, данном царевичу.
— Что смертный он... аааааа, — объясняла она, принимая в себя здоровенный ствол лесовика.
Иван насторожился, не пропуская ни словечка.
— Да-да-да-да, — ритмично отвечал Леший, тараня красавицу-ведьму.
— Иии где же смерть егооооооо? — с придыханием уточняла рыжеволосая прелестница, сильнее обнимая любовника длинными стройными ногами в зелёных ажурных чулочках.
«Хм, и чё энтому Кощеюке надобно? — размышлял Иван, любуясь на прелести ведьмы. — Ведь красота-то какая! Тфу, ты! Точно гад, как есть гад! Ну, ужо погоди! За всех баб и девок отомщу тебе!».
— Запряяяааатааанааа, — выдавил Леший.
А его любовница не унималась:
— Где?!
Но Леший уже не мог говорить. Потемневшими глазками он уставился на ведьму, задрожал, выгнулся, замер на мгновение и вдруг рухнул на Ягу лицом вниз.
— Тьфу, ты! Опять недолёт! Как в прошлый раз, — обиженно протянула Яга, выбираясь из-под Лешего. — Совсем лесной мужик слаб стал. Только испачкал всю. Она поправила задранную юбку, прикрыв свой сдобный зад.
Потом дотащила лесовика до кровати, уложила и, опустившись рядышком, ласково молвила:
— Лешинька, ну, а где смерть Кощея запрятана-то?
— А? Что? — он с вытаращился на неё бессмысленным взглядом.
— Смерть Кощеева где, говорю?! — ведьма начинала терять терпение.
— Так то не ведомо... — пробормотал Леший и захрапел.
Но упрямая Яга не унималась:
— А кто ведает? — Лешинькааа! — она трясла уснувшего любовника.
— Змей Горыныч точно знает... — вновь очнулся мужик, — И ещё, сказывают, вещь есть у него... С той вещью и можно достать смерть Кощея, — сонным голосом молвил лесовик и вновь разразился храпом.
— Всё слышал, Ваня? — спросила Яга и, заметив, что царевич всё ещё прячется на полатях, успокоила: — Не тревожься, Иван. Он теперь три дня спать будет. Вот, — она, сняв со стены, протянула ему лук, — Возьми. Вещь волшебная. С ним Кощея одолеешь. Ступай, а я — в баньку. Взопрела я с этим Лешим, — и она хихикнула.
— Так, а как мне Горыныча найти? — спросил царевич.
— Ой, да в горах Сорочинских, конечно, — отвечала Яга. — Ступай от меня по тропинке прямо, а потом налево свернёшь и деньков через десяток к Калиновому мосту выйдешь, а как его перейдёшь, у стены окажешься, там до Горыныча — рукой подать. Только, Ваня, Горынычу не верь. Сердце тебя поведёт, Иван. Сердцу своему только и верь, — напутствовала Баба Яга.
И пошёл Иван царевич к змею Горынычу.

Страсть и смерть

Увеселительная поездка

Крик души подрастающей девочки