эти воспоминания. Чтобы они, собравшись с духом, смогли, наконец, поговорить.
Ох, уж эти разговоры...
Раньше Марина предпочитала болтовню своего мальчика как прелюдию к прелюдии — благо, он и впрямь умеет красиво разглагольствовать о любой, даже совершенно неизвестной ему хреновине. Нынче же она будет слушать его лишь затем, чтобы нащупать болевые точки, которые словоохотливые мужчины так любят обнажать в своих речах. Потом она дождется паузы — и начнет методично «отдавливать ему яйца», без малейшего намека на эротизм. Она будет, совершенно ненароком, делать ему жутко неприятно — а, если очень повезет, то и нестерпимо больно — просто отвечая на вопросы о том периоде времени, который они не виделись.
Марина знала, что, как и в какой последовательности она скажет. Знала, как он будет ерзать на своем долбанном кожаном диване, пытаясь скрыть свой жгучий дискомфорт. Знала, как, после ее истории, он шумно вздохнет и предложить вновь «попить чаю» — на сей раз, уже с целью себе самому нервишки подлатать.
Только вот за чаем она не остановиться.
Нет, это будет вовсе не гневный поток обличений и не насмешливые словесные эскапады — что вы...
Просто вскользь упомянутые подробности без имен, фамилий, мест, дат и размеров — но зато с отчетливыми, пугающе рельефными интонациями, которые мгновенно нарисуют в голове ее «любимого» такие любопытные картины, что фантазии плотно сидящего на интернет-дрочильнях извращенца с полным букетом ехидных фрейдизмов покажутся просто романтическими грезами наивной графоманки из пятого «Б».
В ход пойдет все: его чувство вины, муки совести, сексуальное возбуждение, известные ей комплексы, новые податливые выверты психики, которые так и просят на себя от души надавить... словом, все — и даже чуточку больше.
Марина знала каждую секунду недалекого будущего, словно рядом с ней в ногу шагали Мишель Нострадамус с его закадычной подружкой Вангой. Словно прямо в сознание ей периодически приходили оперативные твиты Дельфийского оракула. Словно она сама превратилась в окуренную ведьмиными веничками и обложенную амулетами шаманку, прикрывающую на миг глаза, чтобы узреть грядущее.
Ее даже чуть пугала собственная уверенность в том, что случится. Но глаза, как говорится, бояться, а руки... а руки мирно лежат на кухонном столике, рядом со второй чашкой ароматного чая. И эти ручки не даются ему в ладони, не позволяют касаться себя. Эти ручки делают все то, что нужно.
Марина знала все. Но она не предполагала, что краешек звездного неба за окном пробудит в ней воспоминания о совсем недавнем событии, которое произошло с ней во время летней поездки к теплым и, как оказалось, очень интересным берегам

Предложил свою жену

Тяжело в деревне без мужика

Элли. Часть 2: В объятиях греха