отдуваться за все те годы, что меня рядом не было. Нужно тебе образ выбрать. Со стилистом я уже договорилась. Лучший в городе! Потом одеть тебя. Да, в конце концов, телефон тебе приличный купить! А то ходишь с этим раритетом, — она показала на мою Нокию 3310, — Видишь, сколько успеть надо всего? А ты — «экзамены»...
Хоть я и испытывала неловкость от маминого поступка, но все же согласилась с ее доводами. Слишком велика была моя радость: мама, наконец, со мной, а я — студентка престижного ВУЗа! И очень не хотелось эту радость омрачать.
До начала учебы было еще почти 2 месяца, но пролетели они, как один день. В будние я изучала город, а по вечерам мы, наверстывая упущенное, допоздна болтали с мамой, как лучшие подруги. Выходные же мы всецело посвящали шопингу. Мой шкаф стремительно наполнялся вещами, ящички туалетного столика — косметикой, а в комоде набиралась внушительная коллекция нижнего белья. Мама питала к интимным туалетам какую-то необъяснимую слабость и изо всех сил старалась привить это качество и мне. Я же в этом вопросе была совершенной дилетанткой. Помню, как возмущалась мама, когда мы вместе разбирали мои вещи в первый вечер после переезда:
— Это что, трусы?!!! Как можно было носить это убожество?! Нужно же себя уважать, Виола!!! Ты молодая привлекательная девушка и должна соответствовать этому образу во всем: от белья до шубки!
В общем, тогда она выбросила все мои простенькие хабэшные трусики и незатейливые лифчики в мусорное ведро, и до следующего вечера я вынуждена была ходить по дому в халате, надетом на голое тело. Кстати, именно тогда я впервые заметила в себе странность: весь день на меня то и дело накатывало какое-то необъяснимое томление во всем теле. Но стоило мне надеть принесенные вечером мамой новые трусики, как это чувство прошло и до определенного времени больше не возвращалось. Ладно, чего-то я отвлеклась и опять чуть не забежала вперед ;)
Наши с мамой походы по торговым центрам всегда начинались с секций нижнего белья. И мы даже не смотрели на другие отделы, пока не покупали мне (а заодно и мамочке) по 3—4 новых комплекта, по паре трусиков и топиков, а также что-нибудь еще, типа пеньюара или ночной сорочки. Причем мама всегда непременно участвовала в примерке обновок, давая советы и высказывая свое мнение, которому я всецело доверяла в силу своей неискушенности. И вот однажды, во время очередной примерки, в кабинке произошел случай, который в той ситуации мне показался малозначительным, но на деле имел очень важные последствия. Плотно задвинув шторку я, как обычно, разделась догола и стала ждать. В таких случаях я всегда испытывала сильное волнение: боялась — вдруг кто-то случайно зайдет и увидит меня (хотя должна признаться, что в последнее время это состояние почему-то стало мне даже нравиться). Через какое-то время мама присоединилась ко мне с целым ворохом трусиков разных фасонов. Я начала примерять их по очереди, крутясь перед зеркалом и осматривая себя с разных сторон. Мама участвовала в процессе, отпуская короткие реплики: «оставляем» или «не пойдет», «очень хорошо!» или «никуда не годится!». И вот, в какой-то момент, она подала мне НЕЧТО, представляющее из себя сооружение из нескольких тонких белых тесемочек с малюсеньким треугольным лоскутком ткани. Я недоумевала, как такое можно носить? Но все же надела и только хотела спросить у мамы, зачем она ЭТО принесла, но тут, заметив странное выражение ее лица, спросила совсем другое:
— Мам, ты чего так на меня смотришь?
Она ответила не сразу. Встретившись со мной взглядом, она опустила глаза (видимо, чтобы я не заметила выступивших на них слез), а затем очень проникновенно сказала:
— Боже, какая же ты у меня красивая, дочка! Ты даже не представляешь!
Это было сказано с таким чувством, что я даже растерялась. Дело в том, что я никогда не считала себя красавицей. Скорее — самой обычной девчонкой. Но с другой стороны, за прожитые вместе несколько недель я привыкла безоговорочно верить маме. Поэтому спорить я не стала, и не нашла другого ответа, кроме тихого «спасибо».
— И эти стринги тебе очень идут, — сменила она тему, чему я, к слову сказать, была очень рада, так как испытывала непонятное смятение после ее слов.
— Но я же в них почти голая! Только спереди чуть прикрывают, а попа вся открыта...
— ... Что делает тебя еще более привлекательной и сексуальной, — перебила мама.
— Я их не буду носить!, — впервые возразила я ей.
— А я думаю, что мы должны купить еще несколько таких. Их можно надевать под ту короткую белую юбку, что мы купили в прошлое воскресенье. И еще под те две, узкие, помнишь? Одна бежевая, другая салатного цвета. И с капри тоже очень хорошо будет...
— Да ты чего? Они ж все тонкие и облегающие!
— И что?
— Как что? Могут подумать, что я вообще без всего под юбкой хожу!
— Виола, а что плохого в том, что кто-то подумает, что ты ходишь без трусиков?, — вкрадчиво спросила мама и сама же ответила, — Да мужчины с ума сойдут, угадывая: есть там у тебя что-то или нет, понимаешь?! И только ты одна будешь знать ответ! Кроме того, у тебя такая потрясающая попочка, что не грех ею похвастаться.
— Но зачем? Я не понимаю...
— Дочка, а как ты думаешь: при помощи чего девушка в наше время может добиться успеха в жизни?
— Да, как все: умом.
— Верно. И я рада, что ум у тебя есть. А еще как?
— ...
— Красотой, Виола. И это у тебя есть, поверь! А если эти две вещи объединить, то ТАКОГО можно достичь! Ух!! Так зачем добровольно отказываться от данного тебе божьего дара?
— Чего-то я в правительстве и среди олигархов топ-моделей не наблюдаю!, — съязвила я
Мама улыбнулась и легонько шлепнула меня по ягодице: — А много ты умных и красивых одновременно знаешь?я сначала обрадовалась: значит, я не одна такая! И это никакое не психическое расстройство, а вполне себе распространенное явление, делающее увлеченных им людей более счастливыми. Потом я загорелась и снова возбудилась, представляя себе разные пикантные ситуации со своим участием. А затем испугалась — смогу ли я пойти на это? Ведь одно дело мечтать, а другое — осуществить задуманное в реальной жизни! К счастью, мне удалось отыскать множество советов для таких зеленых новичков, как я. И чтобы не передумать, я решила не откладывать дело в долгий ящик, а попробовать кое-что прямо сейчас. Сначала я переоделась в домашние шортики и топик, не забыв и про нижнее белье. Затем подняла обратно штору и вслух перед зеркалом поклялась себе, что этим вечером я буду делать все то же самое, как обычно, но... с открытой шторой. Тут, как раз, мама позвала меня ужинать. Мы покушали, потом вместе посмотрели какую-то мелодраму, болтая одновременно на разные темы. Около 10 мамуля сказала, что ей завтра рано вставать на работу и ушла к себе в спальню. Тянуть с осуществлением моего плана было бессмысленно, поэтому я тоже направилась к себе. Но чем ближе я подходила к своей комнате, тем сильнее охватывал меня страх: липкий, безжалостный. Сердце бешено стучало в груди, руки дрожали, ладони и лоб сделались влажными от пота, а ноги подкашивались. Но отступить я не могла!
Однако, первые несколько минут я бесцельно слонялась по своим апартаментам, перекладывая разные вещи с места на место. Пока не сказала себе: «Виола, ссыкуха, кого ты обманываешь?!». Я зашла в ванную, разделась и побросала все, что на мне было, в корзину для грязного белья. Включила сауну и минут 15 жарилась в ней. Затем приняла душ и почистила зубы. Вытерлась, высушила волосы феном и тщательно расчесала их. В общем, все, как обычно. Именно такой программы я обычно придерживалась. И эту ее часть выполнить было просто, но дальше... Дальше мне предстояло вернуться в спальню, в чем мать родила. Ведь я всегда делала именно так. Собравшись с духом, я шумно выдохнула, и вышла из ванной. За окном уже смеркалось, а моя комната была залита ярким светом. Если бы хоть кто-то, кто угодно, глянул сейчас в сторону моего окна из дома напротив, он отлично увидел бы меня во всей красе! Было жутко страшно, очень волнительно, но и крайне возбуждающе! Настолько, что пока я делала несколько шагов до комода, чтобы взять ночнушку, внизу у меня сделалось влажно. Чтобы это случилось настолько ошеломительно быстро — такого со мной еще не было! Эмоции перехлестывали через край. Еще не до конца высохшую после душа кожу приятно холодило. А чувство свободы было просто потрясающим! Настолько, что я передумала и решила лечь спать голенькой. Возбуждение стало неконтролируемым, и едва я улеглась под одеяло и выключила свет, как рука моя сама потянулась к бутону наслаждения между ног. Второй за вечер оргазм ничем не уступал первому, если не превосходил его. И я поняла, засыпая, что уже никогда больше не стану прежней. Просто не смогу отказаться от этих новых, ярких ощущения в угоду каким-то там, придуманным людьми, моральным принципам.
Начиная со следующего дня я больше не прикасалась к шторе. По дому ходила в одних трусиках и маечке, а, оказавшись в своей комнате, скидывала и их. Но постепенно острота начала пропадать, и я решилась на более смелый шаг. Моим новым развлечением (влекущим за собой после возвращения домой весьма приятные последствия) стали походы в разные торговые центры по будням, без мамы. Я надевала короткие юбки или платьица и ездила по эскалаторам. Когда я поднималась вверх, я всегда надеялась, что ниже стоит какой-нибудь мужчина или молодой человек и беззастенчиво пялится мне под подол. Для этого я и трусики надевала всегда самые миниатюрные. Поднимаясь на эскалаторе, я никогда не оборачивалась. Не хотелось разочаровываться, если, оглянувшись, я бы никого не увидела. Вместо этого я всегда представляла, что там кто-то есть. И этот кто-то видит низ моей голой попки и едва прикрытую полоской ткани щелочку.
Правда, в университете (у меня уже начались занятия), я уже ничего такого себе не позволяла. Одевалась и вела себя скромно. С однокурсниками общалась мало, и заводить парня у меня тоже не было никакого желания, хотя те и проявляли ко мне постоянно знаки внимания.
Осенью, покатушки пришлось прекратить. Стало холодать

Бутылочка на желания

Французская свинг-вечеринка

Дырка по имени Оля