наблюдение за тем, как ее мать делает минет отцу?! Хотя, почему это не должно ее возбуждать? Любого бы, наверное, возбудило. Из раздумий на эту тему меня вывел голос жены:
— Настен, теперь ты...
Они живо поменялись местами, но к делу дочка приступила не сразу, а сперва попросила:
— Пап, только ты не дави мне на голову, ладно? Просто положи мне руку на затылок, а я дальше сама.
Едва мой член очутился во рту у Насти, как я понял — старания Ларисы не пропали даром. Конечно, дочка немного уступала жене в профессионализме, но все равно — сосала она отменно! И брала поглубже, когда надо, и зубками иногда слегка прикусывала, и ручкой помогала, и про яички мои не забывала. Неудивительно поэтому, что развязка наступила очень быстро. Я едва успел подать условленный знак дочери. Почувствовав его, она закинула голову назад, а затем резко опустила ее вниз, приняв в себя мое немаленькое достоинство до самого основания. Головка члена вошла в узкую теснину ее глотки, и я сразу начал изливаться. Дочке стала пунцовой от напряжения, втянула щеки и начала судорожно сглатывать мою сперму. Ей было определенно нелегко, но она справилась и выдержала испытание до конца, пока мой поток не иссяк. Лишь после этого она отстранилась. Член вышел наружу, увлекая за собой несколько мостиков тягучей слюны. Они начали провисать, истончаться, пока не лопнули и не собрались на губах Насти и на головке члена маленькими, поблескивающими в электрическом свете капельками.
— Ты как, доченька?, — с тревогой спросила жена.
— Нормально, мам.
— У тебя все получилось. Умница.
— Да. Только можно я в следующий раз одна все сделаю? Мне не очень удобно при тебе.
— Конечно, Насть. Я понимаю.
Дочка вышла, а Лариса первым делом поинтересовалась у меня:
— Тебе, похоже, понравилось?
— Есть немного... И это самое противное. Думаешь приятно осознавать, что тебе делает минет родная дочь, а ты от этого удовольствие получаешь? Хоть и чисто физиологическое?
— Но мы должны...
— Я должен, Лариса! И буду это делать. Но обсуждать это с тобой мне неприятно. Так что давай воздержимся от расспросов на тему: нравится мне это или нет. И, кстати, если тебя при этом не будет рядом, мне тоже будет гораздо проще.
— А если опять не встанет?
— Встанет. Ты... хорошо ее научила.
На этом тема была закрыта и больше мы к ней не возвращались. Каждое утро и каждый вечер я заходил в комнату дочери и давал ей «лекарство». А жена старательно делала вид, что ничего не происходит. Такое положение вещей устраивало всех. Но у меня возникли другие проблемы. Целых три. Во-первых, оральный секс с Настей начал по-настоящему возбуждать меня. Я входило к ней уже во всеоружии, предвкушая очередной сеанс гормональной терапии. Во-вторых, это начало возбуждать и Настю. Я неоднократно замечал, что она тайком ласкает себя между ног, пока сосет мне. Наконец, в-третьих, Лариса все чаще начала проявлять недовольство, так как я гораздо реже, чем раньше, начал уделять ей внимание, а попросту — почти перестал ее трахать. Тому, конечно, было логическое объяснение: непросто было перестроиться на секс с супругой сразу после того, как ты кончил в ротик общей дочери. Но от этого ни мне, ни Ларисе, было не легче. Поэтому жена вновь сходила к доктору, и тот заверил, что если раз в неделю пропускать прием «лекарства», то ничего страшного не случится, хотя это и нежелательно.
После этого мы на семейном совете решили, что Суббота станет нашим с Ларисой днем. В первый же такой день дочка тактично с самого утра ушла к подруге, предоставив квартиру в полное наше распоряжение. Стоило ей уйти, как Лариса буквально слетела с катушек. Она практически изнасиловала меня прямо в прихожей. Через пару часов заставила меня овладеть ею на кухне, во время приготовления обеда. А остаток дня до вечера, мы провели кувыркаясь в постели. В итоге, я кончил в нее 5 раз, и на следующее утро Настене досталось совсем мало моей спермы. Но это было не самое страшное...
Когда я вошел утром в ее спальню, она чуть ли не набросилась на мой член, и сосала его с такой жадностью, что я окончательно понял: ежедневные процедуры стали для нее не вынужденной необходимостью, а желанной потребностью! Она настолько пристрастилась к ним, что даже однодневный перерыв стал для дочки тяжелым испытанием. Кроме того, тем же утром она практически открыто мастурбировала, обрабатывая ротиком мой инструмент. А затем продолжила более активно, когда я вышел. Задержавшись за ее дверью, я отчетливо слышал ее сладстрастные стоны, чуть не перешедшие в крик, когда она кончила.
Сделанное мною открытие подтолкнуло меня к серьезному самокопанию. И в конце концов, я вынужден был признаться себе, что я тоже хочу большего, чем просто минет. С женой, разумеется, я делиться не стал. Но для очистки совести дал себе клятву, что сам никогда не сделаю первого шага в направлении изменения моих сексуальных отношений с дочерью.
Первый шаг она сделала сама: вечером следующего дня. Обычно все происходило так: я заходил в Настину спальню, снимал трусы и ложился поперек ее кровати, спустив ноги на пол. Дочка была в домашнем халате. Она садилась на корточки промеж моих ног и бралась за дело. Но в тот день халата на ней не было: лишь белые трусики и маечка, сквозь которую отчетливо проступали ее островерхие грудки с торчащими от возбуждения сосками. Я обнажился ниже пояса и лег, как всегда, поперек.
— Пап, мне кажется, тебе так неудобно. Ноги затекают. Ляг вдоль.
Я мысленно соврал себе, что она права, мол, так действительно удобнее, и выполнил ее просьбу. Настя заняла позицию сверху, валетом и обхватила мою головку губами. Ее попка была прямо напротив моего лица.кроме морального ущерба, он потерпевшим своими действиями не причинил.
Я подписал протокол и с тяжелым сердцем вышел из райотдела. Передо мной стояла дилемма: рассказывать все Насте с Ларисой или нет. Если расскажу — травма для обеих будет еще та! А если умолчу, и они узнают о докторе-извращенце из других источников — удар будет не меньше. Но ведь тогда получается, что в обоих случаях исход будет одинаковым. Только в первом — сразу, а во втором — позже... А если они НЕ узнают вообще?! Такое возможно. Дело действительно очень деликатное, чтобы о нем трубили в СМИ. Значит, возможно, они навсегда останутся в неведении! А если все-таки инфа всплывет, я запросто могу сказать, что для меня это такая же новость, как и для них. Таким образом, решение было принято, и я с легким сердцем направился домой. Пусть все будет, как было! А потом она найдет себе жениха, и будет радовать его. И все у всех будет хорошо, безо всяких там психических травм!
По пути я зашел в бар, где на радостях (и чтоб снять стресс) выпил. Причем, чуть больше, чем следовало. Ларисы дома не было. Она уже давно вступила в какой-то чайный клуб и регулярно, раз в неделю, посещала проводимые им мероприятия. Типа, чайные церемонии. Сегодня был именно такой день. Вернуться она должна была не раньше 11, и я сразу, как был навеселе, направился в комнату дочери, раздеваясь на ходу.
Она не ждала меня так рано и потому была одета.
— Пап, ты пьян?!, — с упреком спросила она
— Немного дочка... Давай сейчас это сделаем? Я пораньше лечь хочу.
Я подошел к ней с покачивающимся параллельно полу членом, приобнял за плечи и подтолкнул в сторону кровати.
— Нет, пап. Ты забыл? В состоянии опьянения этот гормон не вырабатывается.
— С чего ты взяла?, — недоуменно спросил я, так как слышал об этом впервые.
— Доктор говорил.
— Когда?
— Да не помню уже точно. Недели через две после того, как мы с тобой начали, я была у него на повторном приеме.
Я точно знал после разговора со следователем, что это неправда. Но никак не мог взять в толк, зачем Настя мне врет? Рассерженой из-за моего состояния она совсем не выглядела. Наоборот, в ее глазах горел какой-то шальной огонек. Не будь она моей дочерью, я бы сказал блядский огонек. Разгадки ждать пришлось недолго.
— Но я вижу, ты уже настроился?, — она нежно обхватила мой член рукой, — Если хочешь, я могу помочь тебе... другим способом.
— Ты... ты о чем?
Вместо ответа она медленно скинула с себя халатик, а затем лифчик. Подошла ко мне вплотную и тихо прошептала:
— Хочешь потрогать мою грудь?
— А... можно?
Она сама взяла мою руку и положила ладонью на свой упругий холмик.
— Дочка, ты... правда этого хочешь?
— Пап, зачем себя обманывать? Мы ОБА этого хотим...
Ее губы коснулись моих, и это поцелуй был столь сладок, что у меня закружилась голова. Я обнял ее и прижал к себе всем телом, чувствуя ее тепло. Она вся трепетала, когда я ласкал ее гладкую бархатистую кожу, и целовал. Целовал везде: губы, грудь, маленькие тугие сосочки, мягкий живот. Я не заметил, когда она успела снять трусики и понял это только тогда, когда мои губы, спускаясь от живота вниз, коснулись начала ее расщелинки, не встретив по пути никаких препятствий. Погрузив язык в ее киску, я обхватил ее за бедра, поднял и перенес на кровать. А затем овладел ею. Сразу, без прелюдий, вонзившись в скользкую горячую дырочку. Настя не была девственницей. Я лишь отметил это про себя и тут же забыл, начав медленно, с большой амплитудой, таранить ее любовное отверстие. Она обхватила меня ножками и отдалась мне вся. Я смотрел на ее счастливое лицо и жадно брал ее, постепенно увеличивая темп, подзадориваемый стонами, которые срывались с ее губ при каждом толчке. Мне хотелось только одного: доставить ей, как можно больше удовольствия. Эта цель настолько овладела мною, что на каком-то этапе мое собственное возбуждение перестало нарастать, и я почувствовал в себе силы продержаться только, сколько нужно. Но стоило Насте забиться подо мной в оргазме, как эта внутренняя преграда была сломлена, и я очень быстро достиг кульминации:
— Дочка... я... сейчас... !!!
— В меня, пап! Кончи в меня!! Наполни меня всю!!! Не думай ни о чем. Сегодня можно!
Да я и не мог думать...
— Что мы наделали?, — спросил я, сидя на четвереньках перед распластанной передо мной дочерью.
Ее ножки были раскинуты в стороны, дырочка еще не успела сомкнуться после моего

Секс с мамой на даче

Послушная девочка брата

Клубника со сливками