его никак невозможно.
Проклятая совесть, тварь, тут же просыпается где-то в закоулках моей души и начинает меня грызть, падла, терзать изнутри. Мне не по себе от стыда. Перед моей мамой. Вот оно великое безграничное материнское сердце. Готовое всё и за всё простить своё ненаглядное единственное чадо.
Я могу врать ей. Что, да, мама! Да! Я ни в чём не виноват! Принудили меня! Силой заставили! Но я не в силах врать самому себе. Ибо виноват я перед не ней, не менее, а получается, что и гораздо больше, чем все прочие её насильники.
Я очень хочу просить у неё прощения. Но как-то язык не поворачивается попросить вот запросто у родной матери прощения, за то, что кончил ей в рот. И поэтому, я молчу.
Мама прижимается ко мне щекой. Так же, едва слышно шепчет мне, что любит меня и что ни в чём, ни в чём меня не винит. Растроганный едва ли не до слёз, я нежно глажу её по волосам.

Sol Kamelya

Латексное искушение Селины. Главы 10—11. (Перевод с Английского)

Долг платежом красен